ЕВРАЗИЯ - Парадигмы современной идентичности северокавказской семьи

Человек не может оставаться в ценностном вакууме, ему необходимы базовые ориентиры и та общность, которая способна взять на себя защитные и организационные функции. При этом немало важно то обстоятельство, что человеку необходима опора именно на ту группу, с которой бы он себя отождествлял. Специфика ментальности северокавказских народов позволяет утверждать, что подобной опорой для них может служить этнос и семья (род) - чувство общей этнической принадлежности, сопричастности к общему предку и общей истории придает им уверенность и гарантирует защиту.

Для северокавказских народов актуальным является то, что семья понимается не как «мир в себе», а как социальный микрокосм, в котором отражаются общественные отношения.

Всплеск национальных фобий фрагментировал северокавказское пространство по этническому признаку, добавив эту фрагментацию к явно выраженной социальной дифференциации. В этническом поле региона совместились старые и новые неравенства. Социальная дифференциация определяется для каждого народа прежде всего культурой, понимаемой как ценности, установки, убеждения, воздействующие на социальное развитие. Отсюда происходит тенденция к выстраиванию некой этнической иерархии. Среди ученых и политиков в этой связи ведется спор о том, стоит ли забыть об этничности, не упоминая о ней и выдвинув лозунг «этничность - дело каждого», либо, наоборот, культивировать идею об уникальности каждого этноса с законодательными гарантиями его защиты и сохранности.

Этнос как общность дает достаточно высокую степень идентификации, обеспечивает ценностную базу, но при этом содержит в себе конфликтогенный элемент, способный вызвать агрессию по отношению к представителям других этнических групп и нарушить идентификационный баланс.

Проблема адекватности, справедливости выстраивающихся социальных иерархий, в том числе этнической, клановой, территориальной, стала одной из центральных в современном российском обществе. Вместе с тем, этничность была и остается стержнем, на который опирается человек в полиэтничном мире. При этом, если в отношении этнической принадлежности, несмотря на наличие широкой проблематики вопросов практически не возникает, т. к. этот компонент сознания развит достаточно сильно, и мы не имеем оснований говорить о какой-либо градации этой категории, то в отношении семьи следует сделать оговорку. Семья и род для народов Кавказа имеют важные, но не равноценные позиции. В одних случаях отношение к роду (клану ) стоит выше (чеченцы, ингуши), в других вперед выдвигается межпоколенная семья (адыги, балкарцы, осетины). Поэтому, на наш взгляд, в отношении народов Кавказа правильнее вести речь в рамках семейно-родовых отношений, а термин «семья» рассматривать в более широком смысле.

Существует мнение, что принадлежность к этносу может быть достаточно условной. С этим можно согласиться, имея ввиду то, что этнос - это обширная общность, а общение в ее рамках не носит характер хозяйственно-бытового, сексуального, родительского союза. Однако, в пределах Северного Кавказа она имеет более выраженный характер, поскольку реализуется во всех проявлениях культуры, а также охватывает всю область семейно-бытовых отношений.

Таким образом, симбиоз этнического и семейно-родового лежит в основе специфики идентификационной матрицы у народов Северного Кавказа.

Семья является той общностью, к которой принадлежит человек, в которой он живет и на которую ориентируется в выборе своих действий, а семья в свою очередь ориентируется на этническую систему ценностей. У народов Северного Кавказа эта цепочка достаточно прочная. Об этом свидетельствует появившейся в конце ХХ века институт родовых сходов, который, как нам видится, представляет собой трансформировавшийся вариант аульных народных сходов (хасэ, ныхас, эль-тере и др.). И хотя на первый взгляд может показаться, что это увеселительное мероприятие с музыкой, танцами, застольем, целью которого служит внутриродовая коммуникация, в действительности цели и функции, выполняемые сходами гораздо шире. Это и воспитательная, и контролирующая, и объединяющая. Но наиболее важным является то, что сходы выступают неким гарантом защиты и стабильности для личности, которая неожиданно оказалась в состоянии растерянности среди развернувшихся социальных трансформаций.

Для северокавказских народов актуальным является то, что семья понимается не как «мир в себе», а как социальный микрокосм, в котором отражаются общественные отношения. Она сама по себе предстает в качестве довольно сложной системы, результирующей воздействия макросистемы общества и функционально реализующей задачи по репродукции рабочей силы, общественных структур, формированию стереотипов поведения полов, норм отношений между родителями и детьми, старшими и младшими, регулированию сексуального поведения в добрачный и брачный период и т. д.

Функций у семьи немало. Наиболее часто упоминающиеся из них научной литературе следующие:

- рождение и воспитание детей;

- трансляция ценностей из поколения в поколение, реализация социально-воспитательного потенциала;

- удовлетворение потребности в эмоциональном комфорте;

- удовлетворение потребности в отцовстве и материнстве;

- создание условий для развития личности всех членов семьи;

- организация домашнего хозяйства;

- организация деятельности по финансовому обеспечению семьи;

- удовлетворение потребности в совместном проведении досуга;

- удовлетворение потребности в устойчивых коммуникативных связях с близкими людьми;

- социальный контроль за поведением отдельных членов семьи;

- охрана здоровья членов семьи;

- удовлетворение сексуально-эротических потребностей;

- ощущение значимости собственного «я».

«Несущими конструкциями» семейного микрокосма на Северном Кавказе, бесспорно являются сферы воспроизводства и реконструкции. Вместе с тем, вопрос о том, какая из функций семьи выступает ведущей, вряд ли может быть решен на научно-теоретическом уровне, поскольку для каждой семьи этот вопрос решается интимно, самостоятельно и индивидуально и зависит от множества объективных и субъективных причин и условий. Ранжирование функций семья производит сама в соответствии с внутрисемейными ценностями, создавая собственную субкультуру. Однако, семья есть отражение происходящих в обществе событий и трансформаций - это не застывшая окостенелая система, а живой социальный организм, который постоянно эволюционирует, развивается и изменяется вместе с обществом. Таким образом, система семейных ценностей не может быть постоянной и стабильной и также подвергается временной трансформации.

На протяжении многих веков формировались и функционировали в регионе крестьянский тип семьи и семейного крестьянского мышления. Но крестьянская жизнь на Северном Кавказе была отмечена местным многообразием, основанном на особенностях крестьянского хозяйства. Оно характеризуется, в первую очередь, единством производства, потребления и семейных устоев. Данная форма производства требовала высокой степени «семейственности», которая была основана на соответствующих полу ролях мужа, жены, детей, стариков. В отличие от европейской части России, где вопрос о принадлежности к крестьянской семье определялся сообществом лиц, состоящих или участвовавших в крестьянском хозяйстве, т. к. включал в себя батраков, поденщиков, несколько групп родителей с детьми и т. д., на Северном Кавказе кровное родство служило главным маркером. Родственные отношения были наполнены социальным и функциональным содержанием. Социальная и функциональная роль определенного человека в доме определялась его родственным статусом.

Повсеместно на Северном Кавказе главенствующая роль в семье принадлежала мужчине - отцу семейства. До недавнего времени супружеская семья описывалась формулой «такой-то с женой и детьми», что составляло генеалогическое ядро домашнего производства. До ХХ века крестьянское хозяйство в регионе имело целью не получение прибыли, а обеспечение собственного существования. Сохранялась полная автаркия крестьянских хозяйств, которые лишь небольшую часть продуктов обменивали или продавали. Семейную жизнь крестьянского населения, специфику семейных и супружеских отношений можно понять на основе знания крестьянских форм производства и их составных частей.

Основными формами хозяйства в северокавказском регионе выступали две различные, но тесно связанные между собой формы - земледелие и животноводство. Для земледелия, которое находилось в тесной зависимости от природных условий, было характерно взаимное переплетение работы и праздников в ритме годового цикла. Отсюда сильнее колебания интенсивности труда и неодинаковый по времени года уровень потребности в рабочей силе. В условиях семейного хозяйства эти колебания давали возможность переключаться на другие виды деятельности. Особенно важным является то, что женщины, принимающие активное участие в земледельческой деятельности, получали возможность находиться в пределах дома, рядом с детьми и заниматься их воспитанием. В периоды интенсивной работы дети как правило оставались на попечении более старшего поколения (обычно бабушек) и взаимосвязь родители - дети была минимизирована.

Жители высокогорных районов Кавказа еще в эпоху раннего средневековья специализировались на животноводстве и переработке животноводческой продукции. Рабочая нагрузка в животноводстве, в отличие от земледелия, распространялась относительно равномерно в течение года. Уход за скотом определял суточный циклический ритм жизни. В тесной связи ухода за скотом находилась специализация работников (пастухи, сыровары, вязальщицы и т. д.). С увеличением поголовья скота возрастала потребность в рабочей силе. В этой связи к работе привлекались дети и наемные работники. Однако последние не включались домовую общину и четкое разделение продолжало существовать.

В районах преобладания животноводства слой малоимущих был намного тоньше, чем в земледельческих районах. Так, по свидетельству информаторов, в карачаевских и балкарских селах практически не было семей, в которых отсутствовали бы овцы, что было залогом защиты от голода. Продукты скотоводства, по данным полевых исследований, были в изобилии, и даже выходцы из беднейших слоев не помнят чтобы их детство было голодным.

Несмотря на сокращение овцеводства в равнинной зоне Осетии, в горной Осетии не иметь овец считалось позором вплоть до ХХ века. Это подтверждает тезис о более высоком материальном достатке животноводов, а применительно к семье, это положение способствовало тому, что подрастающее поколение росло в более комфортных условиях.

На сегодняшний день хозяйственная деятельность не определяет в такой же мере как в прошлом семейную идентичность. И это один из важных факторов трансформации.

Не менее серьезным аспектом формирования семейных норм и устоев, ставших впоследствии основой семейной идентификации выступает внутрисемейное разделение труда между мужчиной и женщиной. В северокавказском регионе оно определялось критериями близости от дома и социально обусловленной ролью, связанной с уходом за малолетними детьми с одной стороны, и хозяйственным значением работы - с другой. Не в последнюю очередь оно отражало отношения власти и подчинения между мужем и женой. При однозначной выраженности маскулинного начала у народов Северного Кавказа, женщина все же имела определенную свободу в пределах дома, к ней относились с уважением, а пожилых женщин окружали почетом.

В отношении к женщинам прослеживается линия усиления или ужесточения норм с северо-запада на юго-восток. Тем не менее, северокавказская женщина не выполняла тяжелых хозяйственных работ. Это было уделом мужчин. В противоположность кавказским женщинам в отдельных районах Центральной Европы женщинам приходилось гораздо труднее.

В традиционной кавказской семье, несмотря на патерналистский уклад жизни, женщины выполняли специфично ментальную миссию. У многих северокавказских народов (карачаевцев, балкарцев, адыгов, осетин) семейный космос в гораздо большей степени держится на реликтах архаичного матриархата. Чтобы понять особенность роли женщины в организации семьи, формировании семейной идентичности и сохранении традиции, следует обратить внимание на важные вехи становления «культа женщины» от рождения дочери до ее превращения в жену и мать. В традиционной семье девочка рождается в амплуа «невесты» и вся ее жизнь - поэтапное осуществление женской миссии. Полоролевая ориентация детей с учетом будущих общественных функций осуществлялась с первых дней их жизни. Воспитание в девочке родителями и родственниками качеств хозяйки далеки от эгоизма, а привитие ей соответствующих навыков претворяло в жизнь общественные предписания.

Ученые исследующие особенности традиционных культур утверждают, что в таких обществах семья культивирует способы укорочения детства: дети очень быстро взрослеют. Традиционная семья предназначена для реализации миссии воспроизводства и девочка является важной составной частью этого процесса. Но патернализм подчеркивает приоритет сына. Женщине были предназначены черты характера, предопределявшие ее для частной сферы семьи. Одновременно был создан тип кавказского мужчины, который не боится никаких усилий и риска. Он создан для внешнего мира.

В определенном смысле этот традиционализм продолжает бытовать и сегодня. Но историческая конкретность развития института семьи состоит в том, что семья меняется со временем, приспосабливаясь к меняющимся общественным отношениям.

Основные изменения в семейной идентичности северокавказской семьи произошли в ХХ веке. Индустриальный бум, кардинальные изменения в социально-политическом устройстве, сексуальная революция, урбанизация и другие коллизии ХХ века нарушили целостность крестьянской семьи на Северном Кавказе. На протяжении долгой истории семья объединяла работу и праздник, хозяйственную и культурную жизнь. Эта целостность была нарушена, часть традиционных семейных функций взяло на себя государство (воспитательные и образовательные функции учебных заведений, замена адатов на решения законодательной и судебно-исполнительной государственной системы и пр.). Брачное поведение, обычаи наследования, специфика полового разделения труда приобрели другие исторические формы. Явления эволюции и дифференциации семейной жизни в контексте урбанизации, индустриализации и политического переустройства общественной жизни являются основным феноменом трансформации и последовательного «преодоления» крестьянских семейных форм и семейного мышления.

Начало изменений в семейном укладе кавказской семьи относится к 20-30-м годам. ХХ века, продолжая свой эволюционный путь до нынешнего момента. Происходящие в настоящее время коренные общественные преобразования не могли не оказать воздействия на развитие института семьи, на семейные отношения, мораль, принципы воспитания. К новым тенденциям, возникшим в России в начале ХХ века, относятся: увеличение числа мужчин и женщин никогда не вступавших в брак; снижение рождаемости и рост числа разводов; широкое распространение сексуальных контактов вне семьи; отмирание контроля со стороны религии на эмансипацию женщин вследствие их вовлечения в профессиональную деятельность.

Применительно к Северному Кавказу данные тенденции обозначились значительно позже, а точнее, лишь во второй половине ХХ века, и к началу ХХI столетия были дополнены рядом новых. В частности в северокавказских обществах появился феномен так называемых «гражданских браков», который полностью деформирует брачно-свадебную традицию. В кавказской традиции при создании семьи не ориентируются на выбор модели супружеской жизни по «импульсам любви». Причем в выборе супругов важную роль всегда играли родители. Сегодня, как правило, выбор принадлежит молодым.

Смена ролей у мужчины и женщины ведет также к изменению идентификационных моделей в процессе социализации подрастающего поколения.

Другим немаловажным моментом является вовлечение региона в процесс вестернизации с тенденцией раскрепощения любви. Традиционный образ жизни, ослабленный кризисом переходности, теряет иммунитет к сильным внешним влияниям. Вследствие этого качественное изменение претерпела функция первичного контроля семьи - повысился уровень терпимости к супружеским изменам, рождению внебрачных детей, ранней сексуальной активности. Несмотря на сохраняющееся всеобщее порицание этих явлений, они имеют устойчивую тенденцию к росту. Единичные случаи незаконнорожденных детей имели место и в период расцвета традиционной семьи. Архивные материалы подтверждают это. Но данный факт имеет свою особенность. Как правило отцами детей были представители высших сословий, а матери - представительницы низших. Морально-нравственные нормы для женщин, стоящих на высоких ступенях сословной лестницы были очень строгими и за их соблюдением непрестанно следили. Однако отношение к внебрачным детям было неодинаковым не только у разных народов Северного Кавказа, но имело свои оттенки даже в различных ущельях и аулах.

Ценностно-функциональный аспект жизнедеятельности кавказской семьи отличается еще одной особенностью: отношением к межэтническим бракам. Динамика этой категории находится в тесной связи с изменением общественного устройства. Если в далеком прошлом заключение брака с представителями соседствующих народов представляло собой дипломатический акт, то основой межэтнических браков в советский период была политика интернационализма, культивируемая в государственном масштабе. Интересно, что сегодня при наличии демократических начал в российском обществе, отношение к межэтническим бракам стало более негативным. Вероятно, это связано с всплеском этничности в регионе. Например, полевые исследования показали, что доминирующими причинами отрицательного отношения к межэтническим бракам в карачаево-балкарской среде являются: желание сохранить этнос в «чистоте», языковой барьер и сложность адаптироваться в иной национальной среде. Первая и третья причины демонстрируют высокую степень этнической идентичности, указывая на признаваемую членами этнической группы своеобразную индивидуальность и уникальность собственного народа.

Выдвижение языковой идентичности свидетельствует о том, что язык выступает одним из главных этнодифференцируемых маркеров. При этом не следует понимать ситуацию упрощенно, поскольку язык - это не просто средство общения, но и представление мира, его осмысление и интерпретация. Детерминанты языкового мышления во многом являются одновременно детерминантами мышления вообще и этнического мышления в частности. Думается, что одной из существенных преград при заключении межэтнических браков может служить несовпадение иерархических шкал семейных ценностей супругов, принадлежащих разным этносам. Безусловно, шкала ценностей зависти не только от этнической принадлежности, но и во многом определяется социально-экономическим статусом и психо-эмоциональным состоянием личности. Порой солидаризироваться с ценностями, декларируемыми членами одной семьи невозможно для стороннего человека.

Сегодня практически каждая российская семья прошла через экономический кризис. Для северокавказской семьи это также стало типичным явлением. Некоторые смогли преодолеть кризис и адаптироваться к условиям новой жизни, обогатив ценностный семейный багаж. Для других этот барьер оказался непреодолимым и разрушительным.

В создающейся новой субкультуре этого периода существенной стала трансформация роли женщины. «Шоковая терапия» экономического реформирования 90-х годов XX века подтолкнула женщину к активности. Она не только выходит за пределы семейного быта, но и берет под свой контроль вопрос материального обеспечения семьи. Они обрекают себя на поиск такой работы, которая бы могла содействовать успешной реализации семейной миссии, лежавшей испокон веков на мужчине. Гиперответствеенность за семью провоцирует женщин с одной стороны на карьеризм, с другой стороны на занятия пусть тяжелой, но гарантирующей заработок работой.

Поменявшись местами с мужчиной и став «кормилицей», женщина тем самым находится под двойным гнетом домашних и общественных дел. В кавказском регионе этот гнет имеет еще одну грань, а именно: над женщиной нависает груз традиционных догм и взглядов на ее место в семье. Это вызывает противоречие «кормилица - раба», что неизменно ведет к внутреннему неудовлетворению и бунту. В результате трансформируются главные основы семьи, а семейная идентификация теряет свои традиционные формы. После кризиса люди стали придавать больше значения материальному достатку, вследствие чего появилась тенденция усиления желания социального самоутверждения. При этом зачастую не имеет значения, кто из супругов будет занимать в этом процессе ведущие позиции.

Немаловажно, что смена ролей у мужчины и женщины ведет также к изменению идентификационных моделей в процессе социализации подрастающего поколения. Мы уже отмечали, что в традиционной кавказской семье место и роль ребенка было четко определено по половому признаку. В современной семье подобные образцы подражания размыты. Несмотря на зародышевое состояние этого явления, можно предположить, что оно может иметь далеко идущие последствия, результатом которых станет полный демонтаж традиционных статусно-ролевых установок.

Увеличилось значение и внесемейной деловой активности. Объяснение этого лежит в социально-экономической области. Безусловно в сложных условиях современности вопрос материального обеспечения семьи является актуальным и не всегда поддается удачному решению. Вместе с тем безмерная замкнутость на его решении деформирует как отдельную личность (мужа, жену), так и семью в целом. Кроме того активное наступление семейного индивидуализма грозит потерей одного из столпов кавказской ментальности - коллективизма.

Менталитет представителей традиционного общества имеет довольно сильную антиновационную установку. Традиционная жизнь вращается вокруг архитипичных образцов поведения, стараясь сохранить архаичные каноны. Отсюда осуждение и противостояние старшим поколением наблюдающихся новаций в семейном устройстве молодых пар. Но семья подвержена влиянию общества и тех перемен, которые в нем происходят. Будучи общественным институтом, семья реагирует на изменения в обществе, для того, чтобы реализовать возложенные на нее функции. При этом порой меняется содержание идентификационных семейных структур, нарушаются устойчивые стереотипы ритуализации разнообразных аспектов семейной жизни. Семантика и духовная магия слова «семья» сегодня на Кавказе приобретает новое наполнение, которое должно быть подвергнуто детальному изучению.