Атавистические вооруженные силы, однако

Мало у кого уже остались сомнения, что «сетевые войны» ведутся повсеместно и с чудовищным размахом. Несмотря на то, что это сравнительно новый тип ведения боевых действий, их теория расписана до мельчайших подробностей. Для описания и моделирования «сетевых войн» американские эксперты разработали концепцию «effects-based operations» (EBO) - т. е. «операции, основанные на достижении определенных последствий, эффектов» или, упрощая, «операции базовых эффектов» (ОБЭ). ОБЭ являются краеугольным камнем и основной формой ведения «сетевых войн», а их дефиниция содержит в себе четкие и недвусмысленные ответы на следующие вопросы:

Когда ведутся «сетевые войны»? - Всегда, т. к. они охватывают периоды мирного времени, кризиса и непосредственно войны.

Против кого ведутся «сетевые войны»? - Против всех, т. к. в список объектов включаются не только «враги», но и нейтральные стороны, равно как и «друзья».

Как ведутся «сетевые войны»? - Посредством манипулирования и тайного воздействия на объекты в целях формирования их поведения в соответствии с запрограммированными образцами.

Где ведутся «сетевые войны»? - В многомерном пространстве, образованном наложением друг на друга социо-культурной, когнитивной, информационной и физической сфер.

Взаимопересечения основных сфер представляют собой важные, динамичные участки, каждому из которых строго соответствуют определенные принципы «сетецентричного военного искусства». Пересечение же всех четырех доменов – социо-культурного, когнитивного, информационного и физического – образует ключевую зону, воздействуя на которую, можно получить максимальный эффект. Это и есть место, «топос» реализации ОБЭ. Некоторые авторы называют его многомерным «киберпространством», в зарубежной литературе иногда также используется термин «human network» (человеческая сеть).

Именно социо-культурная и когнитивная сферы представляют собой преимущественно то пространство, в котором ведутся «сетевые войны». Без воздействия на эти области ОБЭ вообще невозможны. Поэтому в содержательном плане «сетевые войны» – это, прежде всего, войны психологические, когнитивные и даже культурные, впервые наиболее ярко и масштабно проявившие себя в форме идеологического противостояния в период «холодной войны».

История краха СССР – это история поражения именно в глобальной культурной войне на невидимых для обычного глаза полях «идеальных», когнитивных, методологических сражений. Остальные причины – перенапряжение советской экономики в ходе гонки вооружений, неудачная конъюнктура мировых цен на нефть, вырождение партийной номенклатуры, отсутствие ротации элит и т. д., а также неспособность справиться со всем этим – всего лишь проекции и следствия закономерностей более высокого порядка.

ОБЭ нацелены на формирование структур поведения всех участников политического процесса. Не только друзья, но и враги, и занимающие нейтральную позицию силы включаются (без их ведома) в некий навязываемый извне сценарий. Они начинают действовать не по своей воле, но по воле тех, кто осуществляет ОБЭ, превращаясь в управляемых марионеток. Это означает поражение еще до начала войны, ибо когда дело доходит до открытого противостояния, противник, нейтральные (возможно, солидаризовавшиеся с врагами) силы и друзья (возможно, перешедшие на позиции нейтральных) начинают играть по заданным правилам, не предусматривающим победы ни для кого, кроме их авторов.

ОБЭ в равной мере применяются в период военных действий, в моменты кризиса и в периоды мира, что подчеркивает тотальный характер «сетевых войн». Они начинаются не только в момент прямого вооруженного противостояния, как классические войны индустриальной эпохи с их пафосом официального объявления войны, но ведутся перманентно.

Объект ОБЭ (друг, нейтральный, враг) дезорганизуется параллельно или синхронно во всех сферах: в социо-культурной и когнитивной – посредством развертывания по всему миру лоббистских групп и «социальных сетей» (маркетингового, правозащитного, научно-исследовательского, образовательного, благотворительного, и т.п. толка), открыто или неявно занимающихся распространением американского образа жизни, экспортом либеральной системы ценностей; в информационной – посредством тотальной доминации американского военно-стратегического комплекса, частных корпораций и СМИ; в физической – посредством быстрого и эффективного поражения сил и средств противника в «горячей войне» за счет использования «высокоточного оружия», «средств радиоэлектронной борьбы» и других новейших военно-технических достижений.

Разработчики теории «сетевых войн» фактически отождествляют трансляцию на другие народы собственного «культурного кода», мировоззрения, национальной системы ценностей с самой сущностью войны в современных условиях. Сегодня война с использованием оружия (от примитивного до самого совершенного) трансформировалась в войну идей, а сами идеи превратились в единственное по-настоящему эффективное оружие.

В период «холодной войны» супердержавы «скрещивали шпаги» между собой в таких недоступных классическому военному искусству сферах, как когнитивная, социо-культурная и, отчасти, информационная, вели не столько физические, сколько информационные, пропагандистские, культурные и даже мировоззренческие войны. Именно поэтому уже там были заложены истоки тех институциональных трансформаций, которые достаточно четко оформились только в информационном обществе.

Многие «сетевые гипотезы» впервые апробировались уже во второй половине ХХ века. Одним из наиболее характерных примеров является история создания спецслужбами США террористических организаций «Аль-Каида» и «Талибан» в Афганистане для противостояния СССР, ибо их организационные структуры формировались по лекалам американских «мозговых центров» в соответствии с сетевыми принципами. Управленческая пирамида этих группировок изначально была очень гибкой, сетевой, входящие в нее отдельные «ячейки» могли действовать почти автономно, они отличались большой живучестью, способностью приспосабливаться к изменяющейся общественно-политической обстановке.

Небывалый научно-технический прорыв в области микроэлектроники, развитие современных технологий связи и коммуникаций, выход человека в космос, - все это изменило само представление о пространстве и времени, дало уникальную возможность в режиме реального времени получать информацию о процессах, протекающих на других континентах, контролировать их и даже управлять ими. Для этого нужно было лишь внедрить свои «сенсоры» во все уголки планеты, вовлечь все страны в свою глобальную сеть или, выражаясь языком американских неологизмов, «осетевить реальность», что собственно и начало происходить с миром в конце ХХ века с распространением «Интернета», спутникового телевидения, других средств мобильной связи.

Все это привело американских стратегов к необходимости институциональных изменений в структуре их собственных вооруженных сил и даже общества в целом. В системе национальной безопасности США были проведены реформы, результатом которых стало превращение Совета национальной безопасности в своеобразный «генеральный штаб», способный вести войны нового поколения, координируя деятельность военных, полувоенных, а также сугубо гражданских организаций. Идеологическим обоснованием наступательной цели стало «распространение свободы и демократии», оборонительной – «война с международным терроризмом», которые в новой Концепции национальной безопасности США объявлены главными «маяками» внешней политики.

В качестве субъекта «сетевых войн» теперь рассматривается не какое-то одно ведомство или агентство, но принципиально новая, максимально соответствующая реалиям информационного общества конфигурация военных, дипломатических, пропагандистских, журналистских, экономических, торговых, финансовых и даже гуманитарных (культурных, образовательных, благотворительных) институтов, нацеленная на достижение единого стратегического замысла и интегрированная на высокотехнологическом базисе. Вокруг собственно «военного ядра» выстраивается более широкая окружность гражданских институтов - «мозговых центров» (RAND Corporation, American Enterprise Institute, Albert Einstein Institution и др.), координационных надправительственных структур (Билдебергская группа, Трехстороння комиссия и др.), международных неправительственных организаций правозащитной (Freedom House, Human’s rights watch и т. д.) и благотворительной направленности (фонды Сороса, Карнеги и др.), нацеленная на решение тех же самых задач, причем преимущественно в когнитивной и социо-культурной сферах.

Сегодня, когда Россия интенсивно интегрируется в мировое глобальное хозяйство и информационную сферу, перед ней возникают совершенно новые типы угроз и совершенно новые императивы обеспечения национальной безопасности. Приемы «сетевой войны», как свод правил, по которым функционирует глобальная «операционная среда», дают стратегическое преимущество той стороне, которая в состоянии ими воспользоваться, а для этого она должна осуществить переход от индустриальной фазы развития к постиндустриальной, информационной.

Суть стратегии США – способствовать информатизации всех стран, опутыванию их своими «сетями», но одновременно препятствовать концентрации в них значительных интеллектуальных и технологических ресурсов, т. е. не позволять перейти в постиндустриальную фазу, либо даже наоборот - подталкивать к деиндустриализации, превращению в сырьевые и трудовые придатки, к которым подведены глобальные средства коммуникации для более эффективного управления и манипуляции. Таким образом, хотя научно-технический прогресс и является объективным процессом, однако, будучи неравномерным по глубине и широте, он создает условия для ведения более сильной стороной «сетевых войн» против более слабых. Это в полной мере относится и к России.

Вернуть эффективность и действенность оружия прошлой исторической эпохи – индустриальной – можно только одним единственным способом. Для этого необходимо в масштабах планеты уничтожить технологическую инфраструктуру глобальных коммуникаций. Едва ли это реальная перспектива, за исключением, конечно, апокалиптического сценария глобальной «ядерной зимы». Защититься можно только используя соответствующие информационному обществу методы – приемы «сетевых войн», адекватно нейтрализующие угрозы в физической, информационной, когнитивной и социо-культурной сферах, направленные в адрес «своих» и создающие аналогичные угрозы для противника. Это ставит на повестку дня вопрос, который, с известной долей условности, можно назвать «постиндустриальной реформой российской системы обеспечения национальной безопасности».

Необходимо создание нового или наделение соответствующими полномочиями уже существующего органа, который бы отвечал за планирование стратегических операций (подобных по своему содержанию ОБЭ) и координировал их реализацию через механизмы исполнительной власти и институты гражданского общества.

Следует продвигать на международном и региональном уровне российский мировоззренческий проект, который был бы универсальным по форме (т. е. одинаково приемлемым для других народов) и альтернативным по своему содержанию либеральной идеологии и американскому мифу о «распространении свободы и демократии» по всему миру. В условиях информационного общества такие «ценностные платформы» выполняют функции своеобразных «операционных систем», на базе которых выстраиваются национальные внешнеполитические курсы, осуществляется формирование информационного, когнитивного и социо-культурного пространства, развертываются социальные сети, сегментируется глобальное гражданское общество, действуют НПО.

Сегодня, как никогда раньше, мы должны укреплять наши культурные ценности, фундаментализировать духовность, сохранять верность традициям. Без этого не бывает никакой национальной безопасности. Без этого все остальное обречено на провал, неизбежно обернется даже не трагедией, а фарсом. Однако, наша обязанность состоит также и в том, чтобы быть готовыми защищать и утверждать собственные идеалы в принципиально новых, в каком-то смысле эсхатологических цивилизационных условиях. А для этого нужно очень хорошо понимать, что происходит за окном, нужна сверхчеловеческая воля и постоянное напряжение ума…

Завтра уже наступило.