С середины 1980-х руководство Китайской Народной Республики сосредоточилось на решении проблем экономического развития страны. При этом существенно, что экономические преобразования в Китае шли параллельно с реформами Рейгана в США и представляли взаимосвязанный процесс. В рамках этого процесса происходил вынос промышленных производств из США в свободные экономические зоны Китая, сопровождавшийся ростом производства в КНР и насыщением американского рынка дешёвыми китайскими товарами.

Таким образом, примерно с 1991 года можно вести отсчёт эпохи партнёрства США и Китая в деле экономической глобализации, из которого обе стороны извлекали большие выгоды. При этом США сквозь пальцы посмотрели на жёсткое силовое подавление противников китайских реформ на площади Тяньаньмынь и вообще не были замечены в проведении против Китая каких-либо специальных информационно-политических кампаний.

Настороженность в отношении успехов Китая в экономической и военной сферах США проявляют лишь с конца 90-х годов. Согласно прогнозам главы корейского Центробанка, уже в 2040 году Китай, обойдя США, должен будет занять первое место в мире по объёму ВВП. Осознавая это, США включаются в активную фазу борьбы за мировое лидерство. Символом перехода от отношений партнёрства к отношениям «соперничества при сохранении взаимной заинтересованности» можно считать уничтожение китайского посольства в Белграде в 1999 году.

Сегодня удары по «восходящему» Китаю со стороны США наносятся сразу по нескольким направлениям. В политическом плане Америка делает упор на недостатки китайского режима, обвиняя его в отсутствии демократии. Через это складывается основание для применения неэкономических методов конкурентной борьбы в целях ослабления позиций КНР.

Главную ставку в борьбе за лидерство США делают на постепенную трансформацию китайской политической системы в демократическом, либерально-рыночном ключе. При этом, однако, не исключается возможность более активного вмешательства во внутренние дела Китая в случае ослабления правящего режима по тем или иным причинам внутреннего характера.

В подобной ситуации актуальность темы «сетевых войн с использованием религиозного фактора» должна будет проявиться со всей наглядностью. Признание факта ведения против Китая сетевой войны способно пролить свет на многие события и процессы, протекающие в современном китайском обществе. В связи с этим возникает конкретная задача: выявить сегменты американской сети и проанализировать структуру и характер проводимых с её помощью социальных влияний.

Одним из важнейших таких сегментов являются протестантские церкви, действующие как в самом Китае, так и в сопредельных странах. В середине 90-х годов в США прошла религиозная конференция протестантских церквей, в ходе которой было принято решение о необходимости активизировать усилия по евангелизации России, Ирана, Китая и Индии. Проект получил условное название «40-40». Инициатором и спонсором проекта выступил Белый Дом.

Китайское законодательство обеспечивает каждому гражданину свободу вероисповедания. В Китае проживает более 100 млн. христиан, действует более 85 тыс. культовых сооружений, более 3 тыс. религиозных организаций и более 70 духовных учебных заведений. Закон охраняет нормальную религиозную деятельность священнослужителей различных конфессий и нормальное совершение обрядов. Никто не вправе посягать на порядок культовых отправлений и свободу верующих следовать нормам своей религии. Религиозные организации пользуются правом издания и распространения священных книг и периодических изданий.

Протестантство проникло в Китай гораздо позже всех остальных религий - в начале XIX века. Сейчас в стране зарегистрировано 12 тыс. протестантских церквей и 25 тыс. приходов. При этом важно напомнить, что в Китае существует как официально признанная церковь, находящаяся под контролем государства, так и «подпольная» церковь, не желающая идти на компромисс с властью.

Миссионерская деятельность в странах азиатско-тихоокеанского региона, и в Китае в частности, рассматривается Соединенными Штатами как часть стратегии по расширению своего влияния в этой части мира. Об успешности такого подхода красноречиво свидетельствует пример Республики Корея. Благодаря активности американских методистских и пресвитерианских миссий, традиционно буддийско-конфуцианское государство за несколько послевоенных десятилетий превратилось в страну, 45% населения которой стало исповедывать различные направления христианства. Наиболее активная и влиятельная часть корейского общества стала объектом внедрения новых мировоззренческих ориентиров. Такой резкий поворот не является случайным и связан с возложением на Южную Корею функции ключевого союзника США в регионе.

Начало этапа интенсивной работы миссий относится к периоду Корейской войны 1950-1953 годов. Несколько десятилетий активной миссионерской экспансии на фоне экономического подъема оказали определяющее воздействие на формирование идентичности корейского среднего класса. И решающую роль в этом процессе сыграли протестантские деноминации. Сегодня, составляя около 35% населения страны, протестанты пользуются ещё большим в пропорциональном отношении влиянием. Так, уже замечено, что религиозная идентичность оказывает существенное влияние на корпоративную культуру страны.

Разнообразные геополитические проблемы Республики Корея, в решении которых миссионеры находят свое место, также сказываются на формах и масштабах их деятельности. Уверенные экономические позиции, занимаемые страной в регионе, создают предпосылки для наращивания влияния и в других областях. На протяжении последних лет именно корейские миссии будоражат соседние страны своей гиперактивностью. В частности, это находит выражение в крупнейших международных христианских форумах, проводимых в Сеуле.

В соответствии с планом «40-40» именно Южная Корея, а также территория российского Дальнего Востока выбрана в качестве опорной базы евангельской миссии в Китае. Обосновавшиеся на этих территориях христианские пасторы систематически поддерживают действующие в Китае религиозные общины, поощряют образование новых, периодически сами посещают КНР. Наиболее активны в этом отношении миссионеры «Корейского окружного совета ассамблей Бога в США», «Корейских ассамблей Бога», «Ассоциации пресвитерианских церквей Кореи».

Основной упор внутри Китая делается на этнических корейцев, которые активно вовлекаются в формирование сети церквей уже на территории самой КНР. Законодательство Китая создаёт ряд препятствий деятельности иностранных миссий, в частности, путём запрета на ввоз религиозной литературы, изданной за рубежом. Как правило, для их преодоления миссия не останавливается перед нарушением законодательства.

Не последнюю роль в религиозной экспансии на страны Дальнего Востока играют российские протестантские объединения. По признанию руководителей Ассоциации пресвитерианских церквей Кореи, значительные финансовые вложения и серьезное внимание к миссионерской деятельности в России осуществляются с целью использования её в будущем в качестве плацдарма для религиозного наступления на Китай и Северную Корею. С территории России это наступление может проводиться даже более успешно. Ведь в силу сложившихся политических стереотипов россияне пользуются в этих странах сравнительно большим доверием, чем жители Южной Кореи.

В рамках реализации этих планов был даже сформулирован девиз: «Иисус Христос сегодня призывает Россию к участию в миссии в Китае». По признанию американского евангелиста П. Мэла, сотни тысяч Библий на китайском языке уже готовы для переправки в Китай транзитом через Россию. Помимо этого, обсуждаются планы по организации радиовещания христианских программ на КНР и КНДР с российской территории. Ключевыми в этом отношении являются российские города Владивосток и Уссурийск.

Помимо прочего роль агентов евангельской миссии в Китае в очень большой степени возлагается и на китайских студентов, обучающихся в ВУЗах зарубежных стран. Как правило, такие студенты подвергаются прицельной обработке со стороны местных протестантских общин. Возвращаясь на родину, эти завербованные в евангельскую миссию китайцы получают соответствующее полученному образованию продвижение, что только способствует их успехам в качестве агентов сети.

Как итог усилий по всем обозначенным направлениям сегодня число обращённых в тот или иной вариант протестантизма китайцев уже превышает 100 миллионов. Китайские власти прекрасно отдают себе отчёт в характере угроз, связанных с распространением евангельской миссии из-за рубежа и принимают соответствующие меры. Иностранные миссионеры периодически выдворяются из страны, члены подпольных церквей подвергаются репрессиям, в частности, по обвинению в «использовании зловредного культа для нарушения закона». Естественно, что применение такого рода мер отзывается на международном уровне, давая лишний повод западным политикам поразглагольствовать на тему прав личности и свободы вероисповедания в Китае.

Однако напомним, что протестанты составляют лишь один из элементов разветвлённой сети дестабилизирующего влияния в Китае. Пример активизации сразу нескольких таких элементов мы имели возможность наблюдать накануне Олимпийских игр в Пекине. Как мы знаем, в это время произошли выступления тибетских монахов, но мало кому известно, что пик активности протестантских миссионеров в Китае также приходится на этот период. Прибавить к этому уйгуров, устроивших погромы в Синдцзянь-Уйгурском автономном районе в канун 60-летия провозглашения КНР, а также членов исламистской группировки «Восточный Туркестан» - и мы получим более полную картину происходящего в Китае по части поддерживаемой из-за рубежа работы на ослабление целостности китайского государства.

В чьих руках находятся концы этой сети, сомневаться не приходится. Есть все основания полагать, что в условиях затяжного экономического кризиса и, соответственно, снижения экономического роста в Китае, мина, заложенная под Китай, будет приведена в действие, порождая мятежи на религиозной почве и этнические беспорядки.

Это очередное свидетельство того, что сетевые войны ведутся постоянно: в условиях войны, кризиса, мира - против противников, нейтральных сил, или друзей.