На прошлой неделе президент США Барак Обама отправился в так называемое «большое азиатское турне». Безусловно, важнейшим пунктом президентского маршрута стал Китай, в котором Обама побывал впервые. Наряду с большим количеством высоких встреч рабочего характера особое внимание привлекло к себе публичное выступление президента в Шанхае, в ходе которого Барак Обама затронул тему межкультурного диалога и универсальных принципов человеческого общежития.

Учитывая то, что риторика уступки уже засветилась в арсенале главного «перезагрузчика», от него можно было ожидать сколь угодно плюралистичных и примирительных высказываний. К тому же китайская тема является в этом смысле особенно деликатной как по цивилизационным, так и по экономико-политическим соображениям.

Однако, не тут-то было. Американские уши Обамы вылезли в ходе его выступления во всю длину и даже не покраснели. «Свобода слова и вероисповедания, доступа к информации и участия в политической жизни являются универсальными принципами. Они должны быть доступны всем людям, включая этнические и религиозные меньшинства, где бы они ни находились - в США, Китае или любом другом государстве», - заявил Обама, не замедлив пояснить, к чему, собственно он клонит: Китай, по его словам, является самым крупным в мире потребителем интернет-ресурсов. В то же самое время Китай занимает первое место по уровню государственного интернет-мониторинга и цензуры. Деликатно указав на то, что усматривает здесь явные проблемы со свободой самовыражения, Обама подчеркнул: «Мы не считаем, что принципы, которые мы отстаиваем, являются уникальными для нашей нации».

Анализируя данное высказывание, приходишь к выводу: никаких принципиальных уроков из событий последних лет Америка не извлекла. Для её элиты, вне зависимости от политических оттенков, как и прежде характерен подход, которым отличались первые американские колонисты. Они наотрез оказываются признавать локальность и ограниченность в применении собственных социо-культурных установок и готовы с прежним рвением навязывать их каждому, кто попадает в орбиту их внимания.

На самом деле ничего особенно удивительного в таком подходе нет. В сущности именно он - этот подход и является по истине универсальным. Пояснить сказанное лучше всего можно с привлечением оригинального понятийного аппарата, разработанного немецким этнографом и этносоциологом Вильгельмом Мюльманом. Анализируя и истолковывая специфику социального мышления в рамках замкнутых этнических групп – так называемых «примитивов» - Мюльман оперирует понятием «этноцентрум».

Этноцентрум – это форма существования этноса как замкнутой социальной системы, помещающей себя в центр мира как в географическом, так и в онтологическом, ценностном, социальном смыслах этого слова. Такое «мышление через центр» обуславливает ряд стереотипов этнической социальности, один из которых – отождествление представителей данного этноса с собственно людьми и непризнание чужаков в качестве таковых (а приравнивание их, например, к животным – за неспособность говорить на языке данного этноса, или к нечистой силе). Не имея возможности подробнее останавливаться на аспектах теории Мюльмана, добавим лишь, что к числу этих взаимосвязанных и чрезвычайно устойчивых стереотипов принадлежит и отождествление социально-хозяйственного уклада данного этноса с представлением о порядке и благе вообще.

Развивая идеи Мюльмана, профессор МГУ Александр Дугин в своём курсе «Этносоциология» показывает, с какой настойчивостью стереотипы этноцентрического мышления проявляют себя и на более «продвинутых» стадиях развития человеческого общества, где этноцентрум, казалось бы, должен быть принципиально преодолён на путях развития культуры и цивилизации.

Тот факт, что стереотипы этноцентрума не снимаются в контексте цивилизации – как якобы более высокого уровня развития общества - легко проиллюстрировать на исторических примерах. Античная Греция – настоящая цивилизация в полном смысле этого слова, предтеча и в некотором смысле эталон для европейской цивилизации на всех последующих этапах её развития. В то же время греческая ойкумена представляет собой образец типичного этноцентрума, находящегося в центре мира и заключающего мир со всем ценным, что в нём есть, в себе. За пределами ойкумены проживают варвары (то есть те, кто издаёт нечленораздельные звуки вместо речи), кентавры и прочие нелюди. И вообще, там царят нечеловеческие условия существования.

На определённых этапах, как правило, связанных с резким расширением границ территории освоения, этноцентрические стереотипы как бы отступают или, лучше сказать, залегают на дно общественного сознания. В целом, под знаком подобных процессов проходит эпоха эллинизма. Однако, этноцентрум всегда спешит взять своё – вне зависимости от размеров освоенной территории, формы правления, степени развития культуры. Ярчайшим же примером тому служит современная ситуация.

Казалось бы, пафос глобализации в её социо-культурном срезе и гуманитарная миссия Запада в целом состоят в преодолении этноцентрического сознания, в обращении представителей различных этносов и культур лицом друг к другу. Таковы лозунги, и Запад не устаёт с навязчивой регулярностью их повторять. Но в самой этой настырной регулярности мы улавливаем признаки того, что сама западная цивилизация отнюдь не свободна от этноцентрических моделей. Этноцентрум, казалось бы, снятый в ходе реализации глобального цивилизационного проекта, продолжает находиться в самой его сердцевине, аффектируя изнутри саму цивилизацию.

Давайте получше присмотримся к практикам глобализации, и действие этноцентрических стереотипов станет для нас вполне очевидным. Во-первых, налицо сам этноцентрум – это Атлантика, западный мир, распределённый по обе стороны океана, понимаемого как «внутреннее озеро» ойкумены. В пределах этого территориального ядра проживают люди, гордые собственными культурными стандартами и почитающие свою культуру за собственно человеческую, по крайней мере – за высшую форму её проявления.

Специфика самого языка западной культуры, имеющего во многом христианскую космополитическую подоплёку, а также ряд характерных исторических эксцессов заставляют обитателей Запада воздержаться от того, чтобы прямо квалифицировать жителей периферии как нелюдей. Но ко всяким аутентичным формам культурной и политической самоорганизации жителей периферии они относятся с откровенным презрением. Здесь сказывается железный закон этноцентрума: представитель данного этноса не способен помыслить жителя периферии в качестве представителя альтернативного этноцентрума.

В этой ситуации всякий «диалог», на котором так любят настаивать современные политики, оказывается не чем иным, как чистым фарсом. Восточный деспотизм, варварство, религиозный экстремизм, агрессивное невежество в отношении идеи достоинства личности, не говоря о её правах – в таких категориях и с самыми негативными коннотациями понимают жители атлантической ойкумены своих недоразвитых соседей.

На следующем шаге они идут вслед за своим абсолютно естественным и законным – но законным именно с точки зрения «варварского», как будто преодолённого этноцентризма – желанием «освятить», «упорядочить», исправить ситуацию на осваиваемых территориях в сторону её «космизации», «очеловечивания». Дикие и нелепые порядки автохтонов должны быть искоренены – желательно мягко, «демократично», а не так, как это привыкли делать сами дикари. Впрочем, в ряде ситуаций допустимо и прямое насилие, включая такие его регрессивные формы, как публичная казнь через повешение. На оставшийся гуманоидный материал должна быть распространена «человеческая» культура – правовая, политическая, конечно же, материальная и моральная.

И пускай с моралью у самих носителей «человеческого порядка» порой бывает не всё в порядке. Когда через вас работает этноцентрум, уже сам голос цивилизации с её высокими моральными стандартами отступает и залегает на дно. «Ад каннибалов» воплощается в жизнь, и дикарские архетипы играют всеми своими гранями в эксцессах и «оговорках» гуманитарной миссии Запада. Расстрелять свадебную или похоронную процессию вместо каравана террористов. Они говорят, что датчики боевого спутника распознают скопление большого количества народа на территории внимания – и в этом причина накладок.

Но если копнуть поглубже, то можно понять, что не только для железного компьютера белого конкистадора, но и для него самого - что ритуальные сходки «чужих», что манёвры их боевых отрядов одинаково непонятны, враждебны и отвратительны. Огонь по чертям – и дело с концом! А со всеми этими комиссиями в рамках ООН и СЕ потом будем разбираться – в конце концов, мы сами их создали! Так рассуждает американский солдат, миссионер, захватчик, демократизатор и освободитель.

В его душе очевидные проявления этноцентризма, на которые мы указали, соседствуют с упоённой верой в универсалистское кредо. И в этом его пункт, на котором концы расходятся с концами. Соль этого расхождения в том, что глобализация, декларируемая как объективный процесс, развивается как проект и, соответственно, обладает волевой инстанцией. Эта инстанция совпадает с ядром этноцентрума, настойчиво проявляющего свою локальную специфику даже на стадии освоения всех возможных альтернатив.

Глобализация и открытость, мультикультурализм и толерантность – как путь к однополярному (читай – этноцентрическому) могуществу, как путь неприятия другого. Не изучить, не понять, но переделать, привить, подавить, обложить в случае сопротивления санкциями, а то и стереть с лица земли явно нечеловеческое существо, подключённое к «оси зла». Если международные террористы – не люди, то не люди и те, кто их поддерживает. А в числе пособников террористов – в этом мы имели возможность убедиться неоднократно – может оказаться любой, кто не является последовательным сторонником миссии Запада.

Западная культура – мы сейчас не говорим о науке, но об общественном сознании в его целом – так и не решила для себя проблему другого. Это следует признать. И с этой нерешённой проблемой Запад претендует на то, чтобы наставлять в «человечности» все народы и страны земли, указывая им на недостатки их собственной политики в отношении друг друга. Всё это, разумеется, не имеет ничего общего с «диалогом» и «открытостью». Расширение границ западной цивилизации осуществляется не за счёт включения и взаимного обогащения, но за счёт подавления и насаждения – пускай, как правило, мягкими средствами, что на самом деле не меняет результата. Результат – опустошение.