Исламизм существует не только как некая система представлений, но реализуется в деятельности конкретных мусульманских государств, партий, движений, групп и т. д. Деятельность радикальных исламских организаций обширна и многообразна. Исламисты используют весь арсенал имеющихся в их распоряжении средств и методов: от законных до противоправных, вплоть до террористических.

Сегодня исламские радикалы находятся у власти только в Иране и Судане. В 1996-2001 годах Афганистаном управляли представители радикального движения «Талибан», в Турции исламисты входили в правительственную коалицию до конца июня 1997 года, а в Йемене – до мая 1997 года. В других странах они действуют либо легально, либо нелегально, подвергаясь преследованиям со стороны правящих режимов, либо находятся на полулегальном положении. И везде, кроме Ирана и Судана, они находятся в оппозиции к правящим режимам, выступают их основными противниками.

Вместе с тем, несмотря на все многообразие современного радикального исламского движения и происходящих в нем процессов, в нем можно выделить два основных течения (крыла), различающихся друг от друга по методам деятельности: «умеренно-радикальное» и «ультрарадикальное» (экстремистское). Хотя такая классификация носит достаточно условный характер, тем не менее, она способствует выработке правильного подхода при изучении той или иной исламистской группировки и определения соответствующего к ней отношения. Следует также отметить, что далеко не все радикальные исламские организации можно однозначно отнести к тому или иному крылу, так как во многих из них присутствуют обе эти составляющие. Такого рода структуры будем называть исламистскими организациями «смешанного» типа.

Тем не менее, несмотря на такую классификацию, следует подчеркнуть, что все радикальные исламские группировки объединяет общая цель по созданию на территории своих стран (либо отдельных их частей) «исламских государств», что предполагает радикальные преобразования по исламизации всех социально-экономических и политических институтов государства. Речь идет об образовании законодательных органов в соответствии с законами шариата, формировании всех ветвей исполнительной власти по исламской модели общества и построении так называемой «исламской экономики».

Единого представления о характере формирования законодательной и исполнительной властей на исламских принципах среди идеологов мусульманского радикализма нет. Поэтому наибольший интерес в этом плане, естественно, представляет опыт Исламской Республики Иран. Известно, что лидер «исламской революции» аятолла Рухолла Мусави Хомейни предпринял попытку реализации в своей стране разработанной им концепции «исламского правления» («велаят-е факих»), которая входит в противоречие с шиитским догматом о невозможности справедливого правления в исламском государстве до прихода скрытого двенадцатого имама («махди»), поскольку, согласно имеющемуся в шиизме положению, именно через посредничество «махди» осуществляется связь между шиитской общиной и Аллахом.

Хомейни порвал с этим схоластическим подходом, заявив о возможности существования третьего, исламского, пути развития на принципах справедливости и улучшения благосостояния всего населения в результате правильного управления страной со стороны одного лидера – факиха.

Несмотря на непринятие этой концепции практически всеми высшими религиозными авторитетами в иранском государстве, которые отстаивают принцип невмешательства духовенства в непосредственное управление государственными делами, «велаят-е факих» до сих пор является определяющей в деле государственного строительства и управления в ИРИ.

Согласно этой концепции, органы власти в Иране построены таким образом, что ведущее положение в политической системе на всех уровнях занимают религиозные деятели, а главным звеном этой системы является духовный лидер государства (первоначально аятолла Хомейни, а после его смерти в 1989 и по сей день – аятолла Али Хосейни Хаменеи). Согласно статье 110 Конституции ИРИ, ему предоставлены беспрецедентные права в области законодательной, исполнительной и судебной властей, решении вопросов войны и мира, назначении и смещении ряда должностных лиц и т. д.

Хотя в Конституции (статьи 58 и 114) говорится о том, что именно народ выбирает президента и членов «Собрания исламского совета» («Маджлес-е шоура-йе эслами», или парламента), решающую роль в определении всех аспектов политики играют религиозные деятели. Они составляют абсолютное большинство в «Собрании», которое выполняет скорее не законодательные, а служебные функции – поиск в «священных источниках» положений и установлений, которые отвечали бы на возникающие жизненные проблемы.

Следует отметить, что над «Собранием» стоит так называемый «Совет экспертов» («Наблюдательный совет» или «Совет по охране конституции»), состоящий из знатоков шариата. Они, как правило, представляют консервативное крыло в политическом спектре республики. Из двенадцати его членов шесть одобряются парламентом, а остальные назначаются духовным лидером. В задачу этого Совета входит проверка решений меджлиса на предмет их соответствия шариату. По сути, этот орган имеет право вето в отношении любого решения.

Переломным моментом в политическом курсе Ирана стала победа на президентских выборах 1997 года представителя реформистского течения Мохаммада Хатами. Его победа показала, что растущие разногласия в правящей верхушке страны становятся все более очевидными. Некоторые существенные элементы шиитско-исламского радикализма, содействовавшие в период «исламской революции» сплочению большей части оппозиции на борьбу против шахской диктатуры, с некоторых пор служат интересам лишь консервативного крыла исламистов. По этой причине, пытаясь перехватить инициативу, их либеральное крыло, которое и возглавлял Хатами, добивается построения «гражданского общества» в рамках существующего исламского строя, обеспечения некоторого развития демократии и свободы слова. Именно Хатами ввел в политический лексикон Ирана понятие «исламская демократия», назвав ее одной из главных целей исламской революции 1978-79 годов.

Одновременно существенно снизился «экспорт исламской революции» вовне страны. Через два десятилетия после победы идей «исламского правления» в Иране наметился отход, по крайней мере, части ее руководства от идей и практики экстремизма к исламизму в его умеренной форме.

В определенной степени аналогичная ситуация наблюдается и в Судане, где у власти с 1989 года находится радикальный исламский режим генерала Омара Хасана Ахмеда аль-Башира, духовным авторитетом которого является лидер суданских фундаменталистов Хасан ат-Тураби. Если «раннего» ат-Тураби можно было отнести к добросовестным последователям идеологов египетского движения «Братьев-мусульман» Хасана аль-Банны, и особенно экстремистски настроенного Сейида Кутба, то его более поздние работы свидетельствуют об известном изменении взглядов автора в сторону исламского «модернизма» и «реформизма».

Реалии общественной жизни потребовали от суданских «возрожденцев» отказа от использования в качестве главных методов реализации своих исламистских устремлений обвинения мусульман в ереси (такфир) и духовного ухода из погрязшего в греховности общества (хиджра). Более того, они избрали путь относительно широкой консолидации не только со своими сторонниками и единомышленниками, но, временами, даже с идейными попутчиками. Утрачивая, таким образом, свой крайний радикализм с точки зрения чистоты идеологической доктрины фундаментализма, сторонники исламистского «Национального исламского фронта» уже не могли быть полностью отождествляемы с ультра-радикальными исламскими группировками.

На примере Ирана и Судана можно видеть, что со временем ультра-радикализм и экспансионистские замыслы приходящих к власти радикальных исламских режимов постепенно под воздействием геополитических и иных реалий угасают. Реализуется известный в политологии принцип: «левые» - «правеют», а «правые» - «левеют».

Что касается так называемой «исламской экономики», то она, согласно идеологическим концепциям теоретиков исламизма, базируется на трех основных положениях:

1. система наследования определяется только шариатом;

2. должно действовать особого рода налогообложение – «закят»;

3. категорически запрещается ростовщический процент – «риба».

Система наследования исключает волеизъявление владельца имущества и заранее определяет дробление наследства на части, распределяемые между многочисленными родственниками. Тем самым, по мнению теоретиков «исламской экономики», исключается концентрация капитала в одних руках. В течение жизни нескольких поколений капиталы, проходя через такую систему наследования, распределяются примерно поровну между всеми членами мусульманского общества.

Закят (своеобразный подушный налог с богатства, идущий на помощь бедным членам общины, на развитие Ислама, его размер строго расписан для различных видов имущества) должен способствовать поступлению значительных средств в бюджет «истинно исламского государства». В результате подобного рода благотворительности, якобы, создается возможность решения социальных проблем беднейших слоев населения за счет богатых, которые станут 2-3 % своей собственности ежегодно отдавать в общинный фонд.

Запрещение ростовщического процента, по мнению теоретиков «исламской экономики», не позволяет приобретать и накапливать богатства, источником которых не являются усилия самого человека в той или иной области «законной» экономической деятельности. На этом, в частности, построена работа так называемых «исламских» (или «беспроцентных») банков.

Сочетание трех вышеуказанных принципов и гарантирует, по убеждению теоретиков исламизма, равенство и гармонию в экономической сфере социальных отношений, материальное благополучие населения.

«Исламское государство», согласно взглядам идеологов исламского радикализма, может быть построено как мирным, так и вооруженным путем. Если первого пути придерживаются «умеренные» исламисты, то второй в качестве главного выбрали «экстремисты».

К умеренно-радикальному крылу относятся организации, группы, отдельные лидеры, отказавшиеся (по крайней мере, на словах) от экстремистских, а, тем более, террористических, методов борьбы. «Исламское государство», согласно взглядам идеологов «умеренных», может быть построено мирным путем. В этой связи главный упор они делают на ведение пропагандистской работы среди населения, осуществляя так называемый «исламский призыв» (да’ва), с целью завоевания их голосов в ходе свободных выборов и прихода к власти легальным путем. Характерным представляется то обстоятельство, что исламские радикалы, в принципе отвергая демократические принципы государственного управления, тем не менее, используют их для достижения своих целей.

Отмеченный парадокс объясняется тем, что их отказ от террористической деятельности, как правило, является вынужденным шагом, продиктованным опасением репрессий со стороны властей. Ведение исламистами политической игры по общепринятым в современных условиях правилам рассматривается ими всего лишь как временное перемирие с «неверными», выступающими в лице официальных властей. Предпосылкой такого перемирия, согласно традиционному исламскому толкованию права, является временная (военная или политическая) слабость «правоверных». После восстановления силы борьбу с «неверными» следует продолжить. Таким образом, нет сомнения в том, что в случае прихода к власти исламисты отбросят демократические принципы государственного устройства и приступят к претворению в жизнь идей по радикальному переустройству политической и социально-экономической системы государства.

Одним из наиболее известных идеологов этого крыла «исламского радикализма» является основатель и лидер партии «Джамаат-и Ислами» пакистанец Абу ал-А’ла ал-Маудуди, признанный теоретик исламского фундаментализма, автор популярной в исламском мире теории «исламского государства». Теоретическое наследие Маудуди, насчитывающее более 120 книг и тысячи статей, затрагивает самый широкий спектр проблем: от вопросов государственного устройства и исламской конституции до положения женщины в исламском обществе. Выдвинутые им в рамках исламского фундаментализма идеи оказали значительное влияние на государственное строительство в Пакистане. Однако характерным представляется то обстоятельство, что за историю существования Пакистана взгляды Маудуди претерпели значительную эволюцию от консервативно-утопических идей в духе «мединской модели» к признанию возможностей ограниченного использования демократических институтов в современном исламском государстве.

Сразу же после возникновения в 1947 году государства Пакистан Маудуди выдвинул лозунг о необходимости его превращения в «истинно исламское» государство и активно включился в политическую и идеологическую борьбу вокруг проектов будущей конституции государства. Итогом этого стали 22 принципа построения «исламского государства». В основе этой теории лежит принцип верховного суверенитета Бога. Это положение интерпретируется как обладание им (Богом) законодательной властью в юридическом и политическом смысле этого слова. Суверенитет принадлежит Богу, промежуточной инстанцией между ним и народом выступает эмир (или халиф), на которого возлагается управление делами исламского государства. Как писал Маудуди, «при проведении выборов эмира особо учитываются праведность, всестороннее знание ислама, умение управлять народом в мирное и военное время…» Эмир контролирует работу всех ветвей власти, а окончательное решение принимается только им. Функции остальных органов заключаются в необходимости разрабатывать рекомендации, которые могут быть приняты, а могут и не быть приняты халифом. В этих целях для оказания помощи эмиру всеобщим голосованием избирается совещательный орган – Маджлис-и Шура (Консультативный Совет). Эмир при управлении страной обязан консультироваться с членами Шуры. В то же время, эмир имеет право накладывать вето на решения Консультативного Совета, а также распускать Шуру. Спорные вопросы, возникающие между эмиром и Шурой, выносятся на всеобщее обсуждение (референдум).

Следует особо подчеркнуть, что первоначально Маудуди был сторонником диктаторской формы правления, выступая за предоставление правителю (эмиру) неограниченных полномочий, против проведения выборов на партийной основе, за ограничение избирательных прав женщин и немусульман. Однако уже к началу 70-х годов его взгляды претерпели существенные изменения. Маудуди и его партия признают необходимость всеобщих выборов на партийной основе, требуют созыва выборной ассамблеи, получающей ограниченное право законотворчества, допускают участие немусульман и женщин в работе парламента.

Законодательная и правовая деятельность в исламском государстве, по Маудуди, должна была осуществляться строго в рамках шариата: «В отношении вопросов, допускающих неоднозначное толкование, преданные религии люди обязаны стараться выявлять правильное решение, наиболее отвечающее истинному смыслу шариата». Подобные вопросы должны передаваться на рассмотрение комиссии из богословов и правоведов при Шуре.

Оптимальной формой государственного устройства Маудуди считал «теодемократию». Во главе исламского государства, писал он, должны стоять «улемы нового типа», сочетающие в себе «набожность муджтахида с современным мировоззрением».

Создание исламского государства Маудуди рассматривал как конечный результат «исламской революции», отличительной чертой которой является моральное совершенствование граждан на основе постулатов ислама, а не радикальное изменение социально-экономической структуры общества. Эта революция, считал Маудуди, приведет к утверждению «совершенного общественного порядка, при котором сможет процветать добродетель, а все формы эксплуатации, несправедливости … будут предотвращены и подавлены». Речь идет, подчеркивал он, об образе правления, подобном правлению пророка.

В наибольшей степени идеи Маудуди нашли отражение в практике государственного строительства в Пакистане с приходом к власти в 1977 году военного диктатора Мухаммеда Зия-уль-Хака, выдвинувшего программу по исламизации страны. Тогда в Пакистане была введена система выборов по религиозным общинам, были учреждены «Консультативные советы» провинциального и общегосударственного уровней. Был осуществлен возврат к шариатской системе уголовного права «худуд». В рамках исламизации экономики были введены налоги «закат» и «ушр», запрещено взимание ростовщического процента «риба», был создан исламский идеологический Совет, призванный осуществлять контроль за соблюдением предписаний ислама в сфере искусства, литературы и образования.

Маудуди последовательно выступал против построения исламского государства силовым путем. В одной из своих лекций, обращаясь к молодежной аудитории, в целях достижения стоящих перед исламским обществом задач, он не рекомендовал осуществлять свою деятельность по типу подпольных группировок и призывал исключить применение насилия и оружия для изменения существующего строя. Более того, насильственный метод характеризуется им как поспешный и малоперспективный, хотя он, казалось бы, и подразумевает достижение цели кратчайшим путем. По его мнению, наиболее приемлемое решение для мусульманской общины и каждого, кто занимается распространением исламского призыва – это проведение мирного и верного в своей конечной цели переворота посредством открытой и самой широкой пропаганды, обращенной к умам и сердцам людей.

В комментарии к книге «Ал-‘Акида ат-тахаввийа» другой представитель «умеренного радикализма» в исламе Насир ад-Дин ал-Албани указывает на необходимость создания государства ислама в сердцах мусульман, а не путем военного переворота и низложения власти правителей. Подобную практику он относит к нововведениям («бид’а», мн. «бида’») современной эпохи, противоречащим текстам шариата, так как, согласно им, изменению и реформированию, прежде всего, подлежит душа человека: «Поистине, Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними».

Сирийский ученый Мухаммад Са’ид Рамадан ал-Бути, развивая тезис о несиловом пути построения исламского общества, писал, что установление в стране исламского строя и развитие основ исламской государственности должно происходить не иначе, как по воле Всевышнего. Для этого необходимо, во-первых, чтобы требования ислама выполнялись самими людьми, стремящимися к построению исламского общества, затем – их родственниками и детьми; во-вторых, тем, кто к ним стремится, и, в-третьих, всем им следует многократно поминать Аллаха, всецело уповать на его волю и просить господней помощи. Практика, основанная на этих принципах, считает ал-Бути, сама собой исключает возможность применения силы для того, чтобы изменить существующую ситуацию и свидетельствует о необходимости ориентироваться исключительно на распространение исламского призыва, призванного подготовить благоприятные условия для грядущих изменений в общественной жизни мусульман.

Сегодня «умеренно-радикальные» исламские группировки в одних странах действуют легально, в других – полулегально и даже нелегально. Легально действующие умеренно-радикальные исламские организации имеют возможность беспрепятственно распространять свои идеи, правда, зачастую в завуалированном виде, заявляя при этом о своей приверженности демократическом принципам государственного устройства, к миру, отказу от насилия. При этом они ведут постоянную работу по координированию усилий всех исламистских сил в целях достижения власти. Правящие режимы во многих странах вынуждены терпеть деятельность «легальных умеренных» из опасения, что запрет может привести к определенному расколу в обществе, заставит «умеренных» перейти на экстремистские позиции, что укрепит роль и значение ультра-радикалов.

Полулегально действующие группировки, как правило, относятся к исламистским организациям «смешанного» типа, то есть к таким, которые нередко для реализации своих далеко идущих планов создают в своих структурах две подструктуры: легальную и нелегальную (например, египетские «Братья-мусульмане», ливанская «Хезболлах» и др.). Их легальные части осуществляют публичную деятельность, практически не отличающуюся от деятельности собственно «легальных умеренных группировок». В частности, их сторонники привлекают на свою сторону широкие слои населения путем чтения в мечетях проповедей соответствующего содержания, предоставления гуманитарной помощи нуждающимся в ней людям, строительства мечетей и больниц, сбора пожертвований и т. д.

Члены нелегальных структур полулегальных группировок, как и собственно нелегальных организаций «умеренных», загнанные властями своих стран в подполье, как правило, являются носителями экстремистских взглядов и допускают применение насилия во всех его формах. В этом смысле они ничем не отличаются от ультра-радикалов (экстремистов и террористов).

Сознавая угрозу, исходящую от исламистов, в том числе и «умеренных», власти некоторых мусульманских стран препятствуют им в проведении «исламского призыва», запрещая участвовать в политической борьбе. Там же, где они действуют легально, правящие режимы предпринимают меры по недопущению чрезмерного роста их влияния среди населения, нередко при этом прибегая к весьма решительным мерам.

В частности, после победы в ходе состоявшегося в декабре 1991 году первого тура парламентских выборов в Алжире радикальной группировки «Исламский фронт спасения» власти АНДР аннулировали его итоги, а затем запретили деятельность этой организации. Другим примером является отставка в июне 1997 года под нажимом военных с поста премьер-министра Турции лидера исламистской партии «Рефах» Неджметтина Эрбакана.