ЕВРАЗИЯ :: Был бы правитель, а враг найдется

Процесс передачи власти в принципе не может быть прозрачным - власть всегда передается во мраке - «под ковром», под покровом ночи. Так было и в досоветской, и в советской, и в постсоветской России.

Механизм получения нового президента и его личность - это, конечно, всё интересно. Но главное всё же - это та глобальная сверхидея, с которой он заступит на свой пост.

Из российской истории видно, что единого алгоритма преемничества не существует: каждый новый властитель создает свой собственный механизм передачи власти. Поэтому преемник Владимира Путина попадет в президентское кресло совсем не тем путем, которым попал туда сам Путин. Кроме того, видимо, нет и универсального алгоритма подбора личности преемника: персона, которая становится преемником, не прогнозируема в принципе.

Еще одна важная историческая закономерность: каждый новый правитель, мягко говоря, дистанцируется, грубо говоря, изгоняет из элиты, совсем грубо говоря, просто «мочит в сортире» ту элиту, которая привела его к власти. Где Березовский, где Юмашев, где Волошин? Иных уж нет, а остальные - в Лондоне. Прямо как при Сталине: ленинцы – в лагерях, Троцкий – в Мексике.

Если мы посмотрим на логику циклов преемничества, то увидим следующую картину: в российской политической истории повторяются трехчастные циклы, в каждом из которых сначала появляется правитель, несущий инновации, затем правитель, стабилизирующий режим и, в конце концов, правитель-деструктивист.

Сначала появился Александр II - царь-реформатор, царь-освободитель. Затем консерватор - Александр III. При Николае II режим пришел в упадок и был уничтожен. Эта триада действует и при Советской власти: Ленин, Сталин, Хрущев, потом Брежнев, Андропов, Горбачев. Получается та же триада: Ельцин, Путин и преемник Путина. При Ельцине появляются инновации - рыночная экономика, свобода, анархия, новые политические, экономические и социальные отношения. При Путине, как мы это очень хорошо ощущаем на себе, стабилизация - иногда даже неадекватно жесткая. Стало быть, Путин в этом смысле похож на Александра III, Сталина и Андропова. Человек же, который приходит после Путина, должен быть похож на Николая II, Хрущева и Горбачева, то есть, на тех людей, которые фактически разбазарили «наследие» своих предшественников.

В России главный фактор, от которого зависит будущее после Путина - это энергетика путинской элиты, т. е. волевые и духовные качества того самого «коллективного Путина». Есть ли у этой элиты воля к власти? Сейчас нам кажется, что этой элите нет, не будет и не может быть альтернативы. Поэтому вопрос энергетики «коллективного Путина» является первым и ключевым.

Второй ключевой вопрос - это мировая конъюнктура цен на энергоносители: если они упадут, элите несдобровать. Третий ключевой вопрос - об империи: о новом наднациональном «большом проекте». Конечно, хотелось бы, чтобы преемником стал человек с новым глобальным универсальным имперским проектом. Но где такого взять? И что мы видим сейчас? «Коллективный Путин» предложил проект так называемой «энергетической сверхдержавы»: фактически России осталось недолго превратиться из государства с имперскими амбициями в «государство-корпорацию» с остаточной идентичностью национального государства. Об этом свидетельствует хотя бы то, что главные «враги» нынешней России - Украина, Грузия, Эстония и т. д.

Еще один важный момент - это структура российского политического сообщества.

Российский политический универсум состоит из трех уровней: верховного правителя, политической элиты (бояр, дворянства, олигархов, высшей бюрократии) и «внеэлитных слоев» - народа. Между верховным правителем и элитой идет постоянная жестокая борьба, поэтому он апеллирует именно к народу, а народ уповает на верховного правителя, но никак не на элиту. Антагонизм верховного правителя и элиты, с одной стороны, и элиты и народа, с другой - отличительная черта нашей политической культуры, делающая неустойчивой всю конструкцию. Ибо если извлечь из нее фигуру верховного правителя, разразится настоящая катастрофа - Смута, хаос, неопределенность. Удивительно, но именно фигура верховного правителя сохраняет устойчивость конструкции.

Кто такой Путин по отношению к Ельцину? Борец с самым плохим, что было при Ельцине - с метафизическим, а также политическим и управленческим Хаосом: распадом государства, утерей международной политической субъектности России, чеченским кризисом и т. д. И ему более или менее удалось всё это восстановить и побороть Хаос.

В свою очередь преемник Путина должен вести борьбу с самым ужасным, что было при Путине, - с симуляционной реальностью раннеинформационного общества, с гламуром, с системой ценностей, в которой главные современные русские писатели - это Ксюша Собчак и Оксана Робски, с таким всеобщим «дискурсом попсы», разъедающим не только искусство и общество, но и политику.

Но для этого требуются титанические, сверхчеловеческие усилия. Хватит ли сил у господина Преемника и захочет ли он пойти именно этой дорогой - вот основной вопрос всей дискуссии о преемничестве.