«Помните слова командира - мы победители и потому победим» МДП, «Вперед, Варяг!»

Меня часто упрекают в том, что свои сводки, в которых я описываю происходящее на фронтах, я всегда заканчиваю фразой «мы победим, потому что мы победители!». Мол, пишешь о том, что украинские каратели стреляют, убивают, разрушают, плюют с высокой колокольни на все минские договоренности, а армия ДНР как терпилы, придерживаясь сих договоренностей, не всегда в силах ответить. Про наступление мы вообще молчим, и - «мы победим, потому что мы победители».

Во-первых, я всегда говорю, что как бы сейчас ситуация ни складывалась, мы победим, потому что мы победители - ведь победители проиграть не могут. Во-вторых, когда Кутузов оставил Москву, многие тоже думали, что проиграли, и многие его критиковали за отступление в Тарутино, - однако сей маневр оказался победным. Если бы Михаил Илларионович прислушивался ко мнению окружающих, мы бы войну с «армией двунадесяти языков» не выиграли бы ни в жисть. Но старый фельдмаршал знал русский народ - народ-победитель: победители могут только побеждать, как бы сегодня ни складывалась ситуация на фронте.

Расскажу, как появилась фраза, со временем ставшая крылатой. Было обычное летнее утро 2014 года. Я находился на суточном дежурстве, когда утром раньше обычного на выход выбежал мой командир - Леонид Баранов.

- Доброе утро, Лёнь, - поприветствовал я его, ибо отношения между нами были приятельские. - Какое на *** оно доброе, - ответил мне Лёня. Резкость он позволял себе крайне редко, только в те моменты, когда сильно нервничал. - Укроп рвется в Донецк. - Как? - спрашиваю я. - Это как не рвется, только наоборот, - ответил мне Лёня.

В этот момент приехали машины, и я отдал своим ребятам команду грузиться. Колонной мы выехали за Лёней. Ехать долго не пришлось - путь наш лежал на железнодорожный вокзал, к которому в результате удачного наступления прорывались украинские добровольческие части. Бой шел где-то рядом. Приехав на вокзал, мы заметили, что сюда уже «прилетает», народ скопился в подземных переходах, а в воздухе периодически зависает вертолет. Спускаемся в переход - множество испуганных людей - несостоявшиеся пассажиры. Немой вопрос: «Что теперь будет?»

Встречаем своих соратников по Специальному комитету (структура, которая позже стала основой для Министерства государственной безопасности). Многие из них минут тридцать назад участвовали в бою - украинские добровольцы и армейцы выбили их с территории, которую мы захватили в начале лета. В тот день, когда были взорваны склады оружия в воинской части на «Боссе», мы, бойцы СК ДНР, заняли воинскую часть на ул. Стратонавтов, что рядом с аэропортом, и организовали склад горюче-смазочных материалов. Он находился всего в полукилометре от аэропорта, так что мы первыми попали под удар противника. Встречаю Барсика, ныне он начальник штаба в «Пятнашке», спрашиваю: как обстановка? Говорит, что укроп полез настырно, по части сначала отработала арта, потом несколькими группами с поддержкой брони по всем правилам военной науки пошли. Он уходил одним из последних, потерь среди наших нет.

- Ясно, - отвечаю и интересуюсь, - а где всё командование? - На той стороне вокзала, там все, - отвечает Барсик и начинает перечислять, - Захар, Абхаз, Монгол и Лёня туда пошел...

Я направляюсь в ту сторону, но не дохожу, ибо Лёня уже идет мне навстречу. Мы поднимаемся на улицу, и я предлагаю ему перекрыть движение транспорта по улице Артема, где-то в районе «Маяка», чтобы сюда не доезжали, - Леня соглашается. Я отправляю группу своих бойцов - «варягов» - на перекрытие и регулировку движения по улице Артема. Второй шаг - это вывоз людей, которые скопились в подземных переходах донецкого вокзала. «Варяги», отправившиеся на перекрытие дороги, направляют к вокзалу добровольно мобилизованных водителей автобусов и «маршруток».

Начинается эвакуация. Объявляем, что первыми на погрузку - старики, женщины и дети. Куда там. Сбивая всех на своем пути, к автобусам несутся мужики. После разъяснительной работы и обещания массовых расстрелов лиц мужского пола порядок восстановлен. Первыми грузятся, как и должно быть, старики и женщины с детьми. Как раз в этот момент меня тормозит мой собрат из Крыма - Чайка. Он бегает с камерой и снимает всё происходящее (в отряде спецназначения «Евпатий Коловрат», который тоже входил в СК ДНР, Чайка был кем-то вроде штатного кинооператора), продолжая исполнять роль репортера, он шутливо спрашивает меня, что я чувствую в этот момент. В ответ я выдаю некую браваду, которую и заканчиваю фразой «мы победим, потому что мы победители». Тогда это звучало ещё более абсурдно, чем сейчас. Представляете себе: на некоторых участках донецкого фронта противник находится в шести-семи километрах от здания правительства ДНР, идут ожесточенные бои на шахтерском направлении, граница закрыта, ДНР сжалась практически до размеров города-государства, и я тут выдаю, что мы обязательно победим. Тогда это было сродни знаменитому тертуллиановскому «Credo quia absurdum».

В этот момент мне на глаза попадается девушка. Несмотря на обстрел, она продолжает спокойно ходить и общаться по телефону. Заподозрив неладное, я указываю Лёне на нее. Он приказывает её обыскать. Вытряхиваем её сумки, которые оказываются забиты всякой ерундой, макулатурой и просто обрывками бумагами. Она падает на колени, начинает плакать, собирать эти бумажки.

- Оставьте ее, она ***нутая, - говорит Лёня и мы вроде бы оставляем ее.

Однако меня начинают терзать сомнения - что-то с ней не так. И тут до меня доходит - несмотря на загар, у неё ноги, как будто она ходила в берцах. Поворачиваюсь и не нахожу её, хотя только что она была здесь. Бросаюсь искать, но найти её мне удается не сразу. Все её видят - «вот только что здесь была» - и её уже нет. Причем выглядела она довольно заметно: короткая юбка, яркая маечка, золотистый загар, простриженная блондинка с приятной глазу фигурой. Нахожу её спустя двадцать минут, хотя ощущение времени в экстремальных условиях сбивается, поэтому точно сказать не могу. Тем более спустя год. Задерживаю. «Варяги» увозят её в здание бывшего СБУ, в контрразведку. Их парафия, пусть разбираются. Отправляюсь на западный автовокзал прояснить ситуацию.

А там полным ходом идет бой, и украинские добровольцы, обманом прорвав позиции «Востока» (они сняли шевроны и нацепили георгиевские ленточки и, выдавая себя за часть, которая якобы выходила из разведывательно-деверсионного рейда, заходили на наши позиции), рубились не на жизнь, а насмерть с подоспевшими на помощь своим собратьям «востоковцами». Я выскакиваю туда, где спустя почти год моей роте предстоит стоять, - да практически на те же самые позиции, которые мы займем в марте 2015 года.

Сразу же попав под огонь противника, я пережил то, что принято определять озарением: вдалеке, на одном из искусственных холмов, я увидел бунчук - знамя кочевников. Видение было мимолетным, но, тем не менее, оно было. На секунду (а, может, и на долю секунды, а, может, и на минуту? кто знает...) наступила оглушающая тишина, всё застыло, и я увидел его. Это было довольно высокое копье, на нем было несколько разноцветных конских грив и навершие из золота. В следующий миг раздался взрыв и меня накрыло взрывной волной. Я оглох, но отойдя, мы помчались назад в город к вокзалу. В голове гудело, звенело, я плохо слышал, и вообще голова раскалывалась, но мы возвращались назад, к своим ребятам. По нашему возвращению к привокзальной площади подтянулись на БМДшке «славянцы», совершенно не ориентирующиеся в Донецке. Кое-как мы объяснили им ситуацию и расклад сил, они поняли и унеслись. А я помчался эвакуировать жителей прилегающих к вокзалу кварталов Донецка, во дворах которых рвались снаряды.

К вечеру противник был выбит из Донецка, а спустя примерно месяц мы начали победное контрнаступление, которое смог остановить лишь «Минск-1»...