ЕВРАЗИЯ :: «Варяг»: Любая провокация может привести к полномасштабной войне

Активист Русской Весны в Донбассе, помощник начальника штаба 4-го разведывательно-штурмового батальона (РШБ) ВС ДНР, старший лейтенант ВС ДНР Александр Матюшин (позывной «Варяг») в эксклюзивном интервью корреспонденту порталу «Евразия» рассказал о своем боевом пути и текущем военно-политическом положении Донецкой Народной Республики. Беседа состоялась в Донецке 19 мая 2017 года.

- Ты принимал очень активное участие в событиях Русской Весны в Донбассе. Расскажи теперь, как и с чего для тебя началась, собственно, война. Когда ты сформировал свое собственное боевое подразделение?

«Противник может попытаться вернуть себе позиции в Донецком аэропорту. Как известно, аэропорт в украинской пропаганде занимает особое место»

- После референдума о независимости Донецкой Народной Республики, который состоялся 11 мая 2014 года, я стал депутатом Верховного Совета ДНР. Уже в конце мая я сформировал свою боевую единицу – подразделение «Варяг» и ушел на фронт. После этого были бои на Карловке, в аэропорту и много еще где.

- А кто составлял костяк твоего подразделения? Это были твои соратники по движению «Донецкая Республика» и другим русским организациям Донбасса?

- Да, костяк - это были все мои соратники, в основном, макеевчане. Мы держались вместе на протяжении многих лет. Вместе входили в организацию «ВарягЪ Crew», которая являлась боевым крылом «Донецкой Республики». Также сначала к нашему подразделению «Варяг» примыкала еще небольшая организация «Долг». Впоследствии, они вычленились и ушли в другое подразделение, а затем создали свое. А ко мне начали примыкать люди, многих из которых я знал еще по штурмам ОГА. Мы сначала служили в МГБ, потом в комендатуре, а в начале 2015 года перешли в Республиканскую гвардию. Там у нас пошли уже Пески, Углегорск, захлопывание крышки Дебальцевского котла, окружение наше на выходе, потом Пески.

В августе 2014 года мне довелось оборонять родную Макеевку. Укропы рвались к городу, нас там было 40 человек. Если бы вовремя не подоспели «грады», нас бы просто вкатали в асфальт. В обход Ясиноватой прорвалась довольно серьезная группировка противника. Наступление сопровождалось сильным артиллерийским обстрелом, они практически уже зашли в город.

- Летом 2014 года ты даже являлся комендантом каких-то районов Донецка…

- Это было с сентября по декабрь 2014 года. Я был комендантом Ленинского и Будённовского районов, а офицеры из моего отряда были комендантами Куйбышевского, Пролетарского и Калининского районов. То есть, по факту, мое подразделение выполняло комендантские функции.

- А в чем заключались твои обязанности как коменданта?

- Во-первых, мы были связующим звеном между властью, которая в основной своей массе была на тот момент военной, и органами местного самоуправления. Если оперировать историческими примерами, то мы были своего рода князьками в своих удельных княжествах, которые подчинялись непосредственно королю или в нашем случае – главе государства. На нас висело всё: охрана и выдача гуманитарки и первых социальных выплат незащищенным слоям местного населения. Если где-то оборвало провода или потекла труба, то решением этих проблем тоже мы занимались, вплоть до ремонта дорожного покрытия. Я в тот момент вникал в любую мелочь, знал даже все марки асфальта, марки кабелей и труб, знал, как их спаять и посчитать. И каждый из моего подразделения, кто был комендантом, также вникал во все эти вопросы. Местные жители нас прекрасно знали, приходили и благодарили. Если возникали какие-то проблемы, то они обращались не в милицию и не к главам местных райсоветов, а шли напрямую к нам.

Помимо этого, мы также занимались вопросами безопасности, обнаружением и ликвидацией украинских диверсионных групп, чисткой оставшегося украинского подполья. Часто приходилось выдвигаться в прифронтовые районы, например, в Куйбышевский, когда там возникала угроза прорыва со стороны противника. Вместе со стоявшими там ребятами из других подразделений мы купировали эти угрозы. Помимо всего прочего, на нас была возложена еще одна немаловажная задача – усмирять распоясавшихся ополченцев, если такие попадались. Это всегда было сопряжено с множеством проблем, вплоть до того, что приезжали их командиры и пытались разоружить нас.

Выборы 2 ноября 2014 года, на которых были избраны действующий Народный Совет и действующий глава Республики, проходили полностью под нашим контролем. Мы завозили бюллетени, осуществляли охрану избирательных участков, везли в ЦИК уже подсчитанные бюллетени и данные. На нас лежала довольно высокая ответственность. Когда после ноябрьских выборов начался активный процесс построения государства и органов местного самоуправления, и необходимость в тех должностях, которые мы исполняли, отпала, то мы вновь отправились на фронт и вошли в состав Республиканской гвардии. Как только вышел соответствующий приказ главы Республики, наше подразделение немедленно убыло на передовую на Пески.

- Это был как раз уже период зимней кампании 2015-го года?

- Да, это было 19 января. А 21-го на Песках погиб мой боец с позывным «Таксист». Потом был Углегорск, затем мы брали высоту 262 в районе Логвиново, захлопывая крышку Дебальцевского котла. Когда выходили оттуда, мы попали в окружение, выйти из которого удалось благодаря одному бойцу из разведки. Он сумел вывести нас, несмотря на то, что ВСУ по нам работали из всех калибров - от 82-мм минометов до танков, крупнокалиберных САУ и «градов». Тем не менее, благодаря этому бойцу, мы вышли без потерь и еще вывезли на своей броне троих раненых казаков. За эти действия значительная часть моих бойцов была представлена к наградам. А этот боец-разведчик сейчас служит со мной в одном подразделении. Вскоре после Углегорска и Логвиново нас снова закинули на Пески, где мы окапывались и удерживали позиции. Там постоянно проходили стрелковые бои. Через наши позиции неоднократно пытались прорываться вражеские ДРГ.

- Какие основные достижения Донецкой Народной Республики за три года ее существования ты мог бы выделить?

- Во-первых, главное достижение заключается в том, что ДНР до сих пор существует, и как государство Республика практически полностью состоялась. Мы имеем торговые отношения с сопредельными государствами, в первую очередь с Российской Федерацией. Плюс еще налаживается активное сотрудничество с Абхазией и Южной Осетией. На наш рынок активно пытаются войти в том числе иностранные инвесторы, сюда часто приезжают даже итальянцы, французы. Мы используем российскую валюту, то есть не зависим от Украины в денежном эквиваленте. Почему не печатаем свою собственную валюту, потому что это создавало бы дополнительные проблемы, в том числе с ее обменом при выезде в РФ. У нас действуют гражданские институты, суды, имеется свое правовое поле. Также в Республике сформирована кадровая армия. Если изначально те люди, которые возглавляли ополчение, в своей основной массе не имели опыта боевых действий, офицерского звания, понятий о том, как должно строиться боевое подразделение, то теперь мы имеем полноценные вооруженные силы во главе с опытными командирами. У нас возобновляют работу заводы и предприятия, на которых люди получают зарплаты, мы имеем какое-никакое соцобеспечение. Да, пока довольно низкое, но в условиях войны и построения нового молодого государства... У нас есть работающая промышленность и сельское хозяйство. Активно восстанавливаются все разрушенные войной сельхозпредприятия - птицефабрики, свинофермы, молочные фермы. Развивается культурная сфера. У нас есть свои курорты, на которые люди ездят отдыхать. В то же Седово еще надо устроиться. Вне прифронтовых районов у нас вполне нормальная мирная жизнь, которая циклируется и регулируется государством насколько это возможно для демократической страны. В отличие от той же Украины, у нас хоть и со скрипом, но работают законы. Да, может у нас меньше свободы, и я не могу себе позволить зайти в Народный Совет и сказать: «Всем спасибо, расходимся! Мне ваш закон не нравится!», как это было недавно в Киеве…

- Но это уже не свобода, а анархия!

- Свобода – это прежде всего самоорганизация человека и осознание своей ответственности. В этом свобода и отличается от вседозволенности. Если допустить вседозволенность, то мы развалимся. Я сейчас с трудом представляю себе, чтобы мы тут какие-то протестные митинги устраивали, тем более, сейчас мы продолжаем нести тяжёлое бремя войны.

- А как вообще ты представляешь себе будущее ДНР? Республика войдет в состав России или этому будет предшествовать какое-то более широкое объединение, вроде большой Новороссии?

- Я представляю себе в первую очередь освобождение всей территории ДНР, потом освобождение Новороссии. Поэтому война будет длиться еще очень долго. В конечном итоге, возможно создание конфедеративного государства Новороссия, которое в будущем должно стать частью обновленной России. Я полагаю, что Россия в своем нынешнем статусе и образе существовать не может. Сейчас мы видим переломный момент в истории человечества, в истории цивилизаций. Евразийская цивилизация находится в стадии довольно острой конфронтации с атлантической цивилизацией, и Новороссия – всего лишь один из фронтов этой войны. Мы видим Сирию, мы видим множество конфликтов, а некоторые просто даже не замечаем. Тем не менее, фронт довольно широкий. Здесь нужно говорить не только о военном, но также о дипломатическом, финансовом, экономическом противостоянии. Идет война, возрождается Россия, возрождается Евразия, где-то просыпается закопанный Чингисхан. Когда-то барон Унгерн пытался его разбудить, но не получилось. Сейчас он просыпается, и я уверен, что в конечном итоге, Евразия сломит атлантическую цивилизацию, и в этом новом многополярном мире Россия будет играть довольно существенную роль. В каком статусе она будет и как будет выглядеть, пока сложно представить, но я понимаю, что она обновится и будет уже совершенно другим государством – в любом случае это будет не олигархическое, а народное государство. Но для всего этого необходимы время, терпение и нескончаемые труды как на фронте, так и в тылу.

- Сейчас по линии фронта вновь пошло серьезное обострение. Как ты считаешь, может ли оно вылиться в начало полномасштабной военной кампании?

- Я с конца Дебальцевской операции постоянно слышу, что вот-вот уже начнется новое наступление противника. Это говорят и люди с большими погонами, и простые рядовые военнослужащие. Но конкретно сказать никто ничего не может. Тайны украинского генштаба никто не знает, и Порошенко или начальник генштаба Украины не отзванивается лично никому и не отчитывается. Соответственно, и у нас до рядовых бойцов не доводится вся информация о том, что планирует наш Генштаб. Если вдруг будет принято решение наступать, то команда поступит в течение часа перед началом наступления. Мы видим, что Украина стягивает войска к линии фронта уже более двух лет. Мы видим, что серьезные обострения на примере последних боевых действий могут возникнуть вообще из ерунды. Допустим, как это было зимой в авдеевской промзоне. По факту была мелкая искра. Где-то в поле стоял наш крайний блокпост, по непонятной причине выдвинутый вперед и оторванный от основных наших позиций. Украинцы решили его ликвидировать. Начали наступать, обычная перестрелка переросла в полномасштабные действия, от которых тут Донецк, Макеевка и Авдеевка гудели и были на слуху у всего мирового сообщества. Но это была мелкая искра. Если бы политическая воля не остановила военные действия, это могло бы вылиться в полномасштабную войну. Но этого не произошло. Какими геополитическими стремлениями это было обусловлено, сложно сказать. Может Сирией, может еще чем-то. Но в любом случае, тогда сказали «хватит», и боевые действия стали затухать. Но опять же, любой обстрел с их стороны, любая ответка с нашей стороны, понесенные потери могут привести к новой серьезной эскалации, которая может вылиться в полномасштабные боевые действия. Есть довольно опасные направления. Например, горловское. Если они прорвутся через наши позиции, то они отрежут Горловку, смогут выйти на Макеевку и дальше действовать в направлении на Дебальцево, разрезая Республику напополам. Есть южное направление, где самое узкое в ДНР место до российской границы. В случае прорыва и выхода их к границе с РФ создается серьезная угроза Республике. Еще опасное направление в районе той же Ясиноватой. Прорыв – перерезание железнодорожных путей, автомобильных трасс – уход в поля и там уже хоть до самого Дебальцево гуляй – не хочу и кусок отрезай. Все эти позиции довольно опасны.

- А попытки ВСУ организовать штурм Донецка могут быть предприняты?

«На нас висело всё: охрана и выдача гуманитарки и первых социальных выплат незащищенным слоям местного населения»

- Противник может попытаться вернуть себе позиции в Донецком аэропорту. Как известно, аэропорт в украинской пропаганде занимает особое место. Несмотря на то, что их выбили оттуда, аэропорт для них стал символом мужества и боевого духа. Все эти «киборги» и прочее. Но в город они в любом случае не сунутся. Почему, потому что городские бои довольно затяжные и довольно тяжелые. Чтобы войти в город, им надо сначала его стереть с лица земли. Но это будет сложно обосновать мировому сообществу. Я понимаю, что мировое сообщество закрывает глаза на постоянные обстрелы, еще что-то, но когда ты тупо сравниваешь город-миллионник с землей, по всем мировым СМИ проходит такая картинка, то тут уже могут и миротворцы войти.

- Так они же этого и добиваются, чтобы сюда вошли миротворцы ООН, а лучше даже НАТО.

- Просто гораздо быстрее могут войти миротворцы с другой стороны. В той же Южной Осетии конфликт продолжался с 1991 года, но пока не показали Цхинвал, разрушенный грузинскими «градами», никто ж не вошел. Если тут начнутся огромные жертвы среди мирного населения, по всем мировым СМИ будет идти картинка разрушенных домов, разорванных детских тел, если еще погибнут граждане России – журналисты, например, или представители ОБСЕ или СЦКК, то тогда Россия может сюда войти вполне спокойно и на законных основаниях. Соответственно, украинская власть это тоже понимает.