Особенностью российского общества до сих пор является состояние некоей неопределенности из-за отсутствия ясной, понятной большинству перспективы развития. Периодически идут разговоры о необходимости национальной идеи, но при этом понятно, что если вскорости она кем-то и будет предложена, то говорить о ее созидательном воздействии пока не приходится. Подлинная идея должна быть естественным продолжением внутренних процессов, происходящих в стране, проще говоря, национальная идея должна созреть внутри нации.

Видно, время для нее еще не наступило.

Однако объединяющая основа для ускоренного прогресса во всех областях жизни необходимо в нынешних условиях как никогда. Нет никаких сомнений, что особое российское мировосприятие, которое принято определять сочетанием «русский дух», такую основу образует. И присущ он не только русским, но и тем, кто ощущает Россию первой и единственной родиной и хочет содействовать становлению ее как страны, великой духом и своими людьми.

Было бы неправильным полагать, что наши люди в большинстве своем не воспримут замысел найти опору в русском духе, пока их повседневная жизнь не обустроена, да еще и в такой степени. Новейшая история показывает, что в государствах, практически решивших жилищную и продовольственную проблему, население вовсе не начинает больше обращаться к духовным истокам своего бытия. Мир един, и противопоставлять духовное и материальное неверно по сути, доказывать же первичность духовного начала в мире людей нет смысла - опыт человечества свидетельствует об этом.

Сегодня так повелось в нашем обществе, что духовность не может восприниматься иначе, нежели принадлежность к определенной религиозной конфессии или какому-либо вероучению. В действительности духовность утверждается как явление более высокого порядка нежели религия, а духовное развитие определяется как создание внутренних и внешних условий для проявления высшей духовной сущности, заключенной в каждом человеке.

Русский мыслитель Николай Бердяев в начале XX века писал: «Русскому народу совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильственной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность, неведомая западным народам». Очевидно, живя долгое время вдали от родины, он лишь утвердился в своей оценке.

То, о чем говорил Бердяев, по сути своей есть одновременно и проявление, и следствие русского духа. Возможно, кто-то не согласится с оценкой таких проявлений как безусловно положительных, однако спор на данную тему лишен какого бы то ни было смысла. При этом на вопрос «Можно ли считать "русский бунт, бессмысленный и беспощадный" тоже проявлением русского духа», ответ может только один: «Нельзя, ибо как часть некоего единого духа он являет себя только в чистых и возвышенных делах и устремлениях».

Понять значение русского духа легче всего в критические моменты жизни как одного человека, так и целого народа. Касательно ситуации нынешней - желание абсолютного большинства наших людей, возможно, быстрее зажить лучше, сохраняя при этом непреходящие моральные и духовные ценности, объяснимо и нормально.

Оценивая экономическую составляющую жизни страны, можно констатировать узость и ограниченность взгляда большинства нынешних политиков на либеральную рыночную экономику. Почти любому очевидно, что особому российскому менталитету тесно в рамках некогда внедренного либерализма. Русский дух в людях был, есть и будет, но кто сможет достоверно утверждать, что этот рынок для России «всерьез и надолго»? Почему надо кого-то убеждать в необходимости учета особенностей национального характера? Где еще, кроме России, проживает столько желающих работать «за идею» не по принуждению, а по внутреннему убеждению? Более всего идея совместного, коллективного труда нашла благодатную почву и работала на практике именно в России (не только советской).

Сегодня у нас множество людей, которые хотят и умеют работать, но остаются невостребованными. Такое положение в стране вовсе не является неизбежным. Мы видим вокруг достаточно соотечественников, даже в условиях продвигаемой Западом изоляции России понимающих, что не следует нашей стране никому ни подражать, ни противопоставлять себя. Поставив задачу догнать кого-то, мы забываем, что не обязательно идти по следам, а цель, к которой движется ушедший вперед, может быть достигнута совсем другим путем.

При взгляде на сегодняшнюю Россию с точки зрения особого мировосприятия ее людей трудно испытывать чувство безоглядного оптимизма, но пессимизм, впрочем, еще сложнее. У большинства жителей России должны быть гораздо лучшие материальные условия для жизни, и объективные препятствия для изменения ситуации в лучшую сторону не представляются такими уж непреодолимыми.